В числе жертв была одна очень пожилая дама, жена одного генерала (Неёлова¹³⁰). Она мечтала уехать в Англию к своей дочери… Затем могу перечислить факты, которые действовали на публику в высшей степени угнетающим образом, хотя и не имели в себе ничего террористического: - Аннуляция донских денег. - Запрещение торговли. - Отбирание вещей у продавщиц на базаре. - Разгон базара (было приказано всем советским служащим идти на базар, там ломать все лотки и будки, сваливать на подводы и везти для отопления советских учреждений). - Беспрерывное переселение из дома в дом советских учреждений и в связи с этим выселение и порча домов. - Полное исчезновение продуктов в связи с запрещением торговли. - Хлеб по карточкам. - Макуха вместо хлеба, сахарный и др. суррогаты. - Очереди. - Советские столовые и обеды по карточкам (о том, какого качества были эти обеды, достаточно сказать, что и те зажиточные мещане, которые жили на окраинах и имели свое хозяйство, все-таки брали эти обеды… для свиней). В этот период особенно была сильна тифозная эпидемия. - Беспорядочная стрельба красноармейцев (погиб мальчик - сын почтальона Головкова от выстрела красноармейца. Кассирша хлебопекарни была убита шальным выстрелом из-за угла). - Беспрерывное переселение из квартиры в квартиру красноармейцев, причем они не считались ни с чем, устраивались в спальнях, в столовых, где было потеплее и посветлее. - Постоянные реквизиции разных предметов: музыкальных инструментов, технических, фотографических, картин и пр. У одного инженера, любителя-фотографа был отобран ценный стереоскоп с множеством художественных снимков; месяца через 2 один бывший в складе команхоза натолкнулся на груду разбитых стекол от этих снимков. «Ущемление буржуев» в Екатеринодаре. Упоминаю о нем, п[отому] ч[то] это ближайший город к Анапе, и пришлось слышать о нем от очевидцев - это во-первых, а во-вторых п[отому] ч[то] на меня лично сильное впечатление произвело «поэтически-картинное описание» этого возмутительного факта в одной Екатеринодарской газете. Начиналось оно с описания великолепной погоды, которая как бы покровительствовала пролетариям, выгонявшим буржуев из домов (с одной сменой белья). Не могу не упомянуть о советской школе и народном университете. Гимназии были смешаны и преобразованы в школы 1-й и 2-й ступени. Ученики принимались со всякими знаниями и без них, и простонародие говорило, что теперь, мол, все будут учиться «на приступочках». Очень быстро все ученики превратились в хулиганов, здание загаживалось, стекла выбивались. Сначала ученье шло при ужасных условиях. Раза 4 в год устраивались колоквиумы для распределения учеников на группы, и вот ученикам одной группы пришлось устраиваться на лестнице писать сочинения, т.к. по классам везде выбиты стекла… Постепенно ученье останавливалось, ученики не посещали, преподаватели стали искать работу в виде пилки дров или грузить товары на пристани. Чтобы привлечь учеников в школу - стали раздавать завтраки (в то время голод сильно чувствовался). Тогда ученики, приходя, спрашивали: «Сегодня будут завтраки?» И если нет, то: «Вали, ребята, домой!». Народный университет еще лучше. Наравне со знающими и уважаемыми профессорами, лекции читали и такие господа, которые не умели связать двух слов. Молодежь собиралась посмеяться и посчитать, сколько раз «профессор» скажет «так сказать» или «вопше» (вообще), пощелкать семечки, пофлиртовать, предварительно выключивши электричество и сделав темноту и пр. В заключение упомяну, что нам, т.е. мне с семьей удалось покинуть «советский рай» легальным путем и приехать во Францию к сыновьям. Путешествие наше было очень тяжелое по тем препятствиям, которые пришлось преодолевать, и продолжалось от 14 октября до 29 декабря 1922 г. Очень трудно было получить заграничный паспорт, надо было пройти через массу анкет, свидетельств, разрешений на вещи, подробные списки вещей вплоть до булавок и главное - перенести кошмарный обыск при посадке на пароход из Батума в Константинополь. Насколько был тщательный обыск, достаточно указать на то, что 2 фунта орехов, взятые на дорогу для лакомства внучки, были все перебиты, чтобы убедиться, нет ли в них брильянтов. (Красный террор глазами очевидцев (сост. и предисл. С.В. Волкова). М., Айрис-пресс, 2009)

Так как не для всех было ясно, что значит вещи казенного образца, то несли все более или менее сносное, напр. детские костюмы, сшитые из «солдатского» сукна, пуговицы и пр. Народ так спешил нести вещи, что похоже было, будто идут на крестный ход. Собрана была масса вещей, отбирали всё, были случаи снимания с плеч гимнастерки, пояса и с одной барышни сняли кофточку, перешитую из англ. рубашки, и т.п. После второго звона город замер, только раздавались никому не понятные выстрелы, на улицу выходить было запрещено и начались обыски по всем районам сразу… Ужасны были последствия этих обысков: была расстреляна одна дама (Баканова), у которой нашли на чердаке кортик, забытый уехавшим мужем. Была также расстреляна вдова (Латышова), имеющая 5 душ детей, за то, что у нее найдены были использованные патроны, которыми играли дети, набравши их, вероятно, на улицах. Был арестован старый, совсем дряхлый священник, у которого нашли винтовку, оставленную сыном. Когда вели арестованных в соседнюю станицу за 15 верст, нельзя было без слез смотреть на этого несчастного попика, который, бедный, в руках с подушкой, спотыкался и падал. В июне месяце были так наз. «походы» на саранчу. Конечно, здесь нет ничего чисто террористического, но они, эти походы, измучили многих анапчан. Забирали на работу по приказу до 60-ти лет включительно, поэтому многие бессильные старики и старухи должны были идти пешком за 17 верст и там работать по неделям почти впроголодь. Были установлены патрули, и если кто убегал с «фронта», то рисковал быть убитым. И это всё было бесполезно, т.к. саранча все-таки успела подняться и полететь. В августе после десантов на Приморско-Ахтарск и на Суко были взяты заложники, были аресты и расстрелы по подозрению в сношениях с белыми. Но об этом писать не буду, потому что всем известно, что происходило в местах, ближайших к фронту. Вот история одной провокации. Однажды появились в Анапе несколько блестящих молодых людей - коммунистов (тот самый ГАЛАТОН со товарищи - Л.С.), которые распространили слухи, что они контрразведчики из белой армии, и поэтому скоро вошли в местное общество, выражали сочувствие, ухаживали за барышнями, и даже один сделал формальное предложение одной светской барышне. Было решено, что они помогут всей компании уехать за границу, и сборы продолжались месяца три. Наконец было условлено, что к 5 ч. утра в назначенный день всё должно быть готово и будет подан автомобиль для отъезда в Новороссийск. Действительно, автомобиль подан, происходит укладка, прощание и отъезд, но автомобиль не поехал в Новороссийск, а когда доехал до дверей Чеки, то был остановлен и раздался голос «жениха»: «Довольно комедии…». Все были арестованы, отправлены при ужасных условиях на катере в Новороссийск, оттуда во Владикавказ, и как они после устроились или погибли - неизвестно.

[font=Times][/font][font=Times]В. Гюльцгоф[/font]¹²⁸
Весной 1920 г. в Анапе¹²⁹В ноябре 1919 г. я с семьей эвакуировалась на юг России. Нам не удалось уехать за границу и пришлось остаться, или лучше сказать застрять, в маленьком курортном городке Кубанской области - Анапе, где сосредоточилось довольно большое общество петроградцев и москвичей. В начале марта 1920 г. город был занят почти без всяких инцидентов «зелеными», т.е. местными молодыми людьми из мещан, спустившимися с гор. Все городские власти беспрекословно им повиновались, и во главе города стал некто Калачов, или просто «Женька», как его все называли. В первую ночь их прихода было 2 нападения на буржуазные квартиры, сопровождавшиеся грабежом и издевательствами. В одной квартире молодая беременная дама была изнасилована 4-мя хулиганами. Это факт вполне достоверный. 11 марта в город вошли большевики после налета небольшого отряда Донцов (Донские казаки - Л.С.). Вошла 16-ая дивизия Буденного. Целые дни по улицам дефилировали победители с музыкой… Потом пошли приказы - о военном и осадном положении, о сдаче оружия и пр. и пр. С утра публика прежде всего бежала к столбам, чтобы прочитать новые приказы, чтобы не подвергнуться каким-нибудь строгостям за ослушание. Началась паника. Военное и осадное положение сменялись беспрерывно, и народ сбивался, до которого часа можно появляться на улице без страха попасть в чрезвычайку; доходило до того, что после 6 час. вечера уже на улицах было пусто. Начались принудительные работы, которые носили исключительно характер издевательств, например было приказано засыпать овраг, который занимал громадное пространство в городе. Дам и девиц из «буржуазных» домов посылали мыть полы, стирать белье красноармейцам и пр. Ночью после окончания театров зачастую делались облавы и не захвативших с собою документов забирали в Чеку, а наутро всех более или менее чисто и нарядно одетых посылали непосредственно мыть полы и пр. Обыски повальные «по доносу». Первые были еще сносны, они производились красноармейцами, ограничивались только некоторым разгромом и поверхностным просмотром вещей, но вторые были ужасны. Врывались в квартиру чекисты ночью, не давая одеться, грубо, с руганью и пр. Будили детей, рылись в постелях, в печах, помойных ведрах, разматывали нитки, свертки и пр., затем арестовывали хозяина квартиры, хотя бы ничего предосудительного у него не нашли. Арестованных содержали в подвалах с выбитыми стеклами и цементным полом. Когда в одном подвале арестованные устроились спать на мягких мешках, то комиссар Петренко немедленно велел их вынести. Продовольствия не давали, родные должны были приносить пищу. Главным образом искали лиц, имевших родственников в белой армии, и чтобы иметь основание их арестовать, им приписывалось участие в каком-нибудь заговоре. Так был открыт заговор о взрыве маяка и было расстреляно 16 душ - почти все молодежь из местной интеллигенции (Никитин, Панайоти и др.). По подозрению в сношениях с бело-зелеными была расстреляна одна семья - 2 дочери и мать (жена полковника) Супротивные (фамилия - Л.С.). Старшая дочь погибла геройски, проклиная большевиков перед самым расстрелом, мать была привезена из больницы, посажена на кресло и убита выстрелом в спину. Был расстрелян доктор Гейдт, всеми уважаемый в городе, по доносу одного красноармейца о переходе его из красной армии к белым года 2 назад в каком-то отдаленном уральском городе. Этот факт не был проверен, и впоследствии вдова его получила позднее известие об отмене приговора. Тяжелое впечатление произвел в городе так наз. обыск с набатным звоном. Утром жители были разбужены сильным набатным звоном. Все побежали на площадь, где было объявлено, что все жители обязаны немедленно, в продолжение одного часа сдать все оставшееся оружие, в том числе охотничьи ружья и пустые патроны и все вообще вещи военного и казенного образца; если же после следующего звона при обыске найдется хотя бы одна какая-нибудь подозрительная вещь - виновный будет расстрелян.

«…Наступили новые времена, и Анапа взрастила новых героев. Мы помним и знаем известных советских разведчиков Р. Зорге, Н. Кузнецова, Абеля и др. Но и наш город может гордиться своим земляками-разведчиками. В годы Гражданской войны прославился Григорий Федорович Галатон. Он храбро сражался на полях 1-й мировой войны (отсиживался в тылу, не желая идти на фронт и с радостью воспринял большевистские лозунги «Долой войну!»). О профессиональном перевоплощении этого разведчика ходили легенды. Он был мужественным не только как разведчик, но и как гражданин. В 1927г. Г. Галатон отказался получить орден Красного Знамени потому что среди награжденных были, по его мнению, недостойные люди. Принять такое решение в те годы могло закончиться Сибирью. В наше время Г. Галатон стал прообразом героя фильма «Черный капитан», в котором многие эпизоды целиком взяты из биографии разведчика…» (Официальный сайт муниципального образования город-курорт Анапа).

«…В документальном повествовании о чекистах Кубани («Найти и обезвредить», Краснодарское книжное издательство, 1985 год) он, как водится, назван бандитом. В книге не без ложной патетики рассказывается о героических деяниях чекиста Григория Галатона, который в начале 1921 года с мандатом губчека был командирован в Ейский отдел с поручением обезвредить действовавшие в округе отряды бело-зеленых. Воевал он с ними до апреля 1922 года, когда в одной из схваток был ранен и отправлен в госпиталь. Нет, он не гонялся за белыми по плавням, а с помощью «надежных» помощников — сдавшихся или просто вернувшихся из плавней казаков — выявлял места нахождения отрядов, их численность, предотвращал их набеги на станицы и железные дороги. Так, по его разведданным отряд красноармейцев окружил и разгромил на хуторе Ляха между Староминской и Уманской «банду Дрофы». Вот и все о нашем земляке, о котором до сих пор в народе ходят легенды...» (Эдуард Широкобородов. Наша малая родина. Директор Староминского историко-краеведческого музея. Кубань, Староминская. 2000 год).

…По инициативе моего дядьки (Сафарова А.С. - Л.С.) учебный отряд, возбудили ходатайство о назначении герою гражданской войны персональной пенсии. …удалось выбить только персоналку краевого значения. Он продолжал дружить с дядей Жорой, выступал перед пионерами и воинами, а однажды решил похлопотать перед городской властью об установке памятника казненным белогвардейцами разведчикам своего отряда. Из горисполкома, а затем и из горкома партии он выскочил как ошпаренный.
- Что же это творится?- возмущенно сказал он дядьке - Там же все отпрыски белогвардейцев собрались. Тогда они бойскаутами были и доносили в контрразведку, они и моих разведчиков выдали. А теперь пролезли в структуры Советской власти, чтобы ей вредить!!! Куда вы смотрите? Так они и вас предадут… Вскоре у него обнаружили неоперабельный рак. Врачи ничего не могли сделать и только предлагали колоть наркотики, чтобы облегчить невыносимые при этой форме рака боли. От наркотиков он отказался, сказал, что хочет дожить свой век с незамутненной головой. И никто ни разу не слышал от него жалоб или стонов, что очень удивляло врачей, знавших какие боли он испытывает и то, что обычные люди с его болезнью без укола на стенку лезут. За несколько дней до смерти он позвал дядю Жору и сказал:
- Если, когда меня не станет, решат создать музей моего отряда (были такие планы), то городским и партийным властям ничего не давай. Вот, держи, я тут все приготовил что у меня сохранилось- он протянул дядьке тщательно упакованный сверток- Здесь всё что у меня осталось от того времени. Пусть они хранятся у Тебя, а если создадут музей, то пусть он будет у вас в части. И на моих похоронах, чтобы этих присосавшихся к Советской власти предателей не было. Не за то я воевал, а та война еще, судя по всему, не закончилась.
Через несколько дней он попросил дочь принести ему сохранившийся еще с первой мировой войны австрийский тесак, якобы для того чтобы нарезать сало. А когда она во второй раз зашла в его комнату, то обнаружила отца мертвым, из груди его торчала рукоятка ножа. Раны было две: первым ударом он не попал в сердце, вытащил нож и ударил второй раз, точно. Ни вскрика, ни стона никто не слышал. Хоронил его весь город, и только представителей партийных и советских органов не было в траурной процессии. Гражданская война продолжалась. Вы спросите, зачем я вам всё это рассказываю. Сам не знаю. Бывшие бойскауты, или их дети взяли реванш, те, кто боролся за Советскую власть или просто за справедливость теперь не в почете. Зачем же ворошить прошлое и вспоминать забытого героя, имя которого я и сам не помню? Может справедливость на нашей земле не приживается? Тому множество примеров во все времена. Может оно и так, но в это не хочется верить.

P.S. «Черный капитан» - Галатон Григорий Федорович родился 7.01.1896 года близ станицы Варениковской, на Кубани в семье зажиточного крестьянина. Умер в г. Анапа 15.04.1977 года. В учебном отряде морских частей пограничных войск создан и действует музей легендарного чекиста. Личность «Черного капитана» вызывает неизменный интерес у посетителей. ( Эти сведения я получил из Анапы от своего дяди Георгия Кузьмича Гайдук, офицера морчастей погранвойск в отставке и друга Г.Ф. Галатона когда рассказ был уже написан.). О подвигах чекиста в 1976 году Краснодарским книжным издательством выпущена книга «Вихри враждебные». Когда умирает легендарный человек, остается легенда- это наша память о нем. Если умирает легенда, то её место занимают вымышленные, чужие «герои». (САФАРОВ Александр Сергеевич. Черный капитан. litsovet.ru›index.php/material.read…)

«…- После гражданской войны я с частью своего отряда влился в состав Черноморского ЧК в Новороссийске. В органах ВЧК-ОГПУ я проработал с 20 по 29 год, в Новороссийске, Ейске, Перми, Свердловске, боролся с белобандитами, в 25-27 годах был дипкурьером из Читы в Китай. Носил в петлицах три шпалы, что соответствовало нынешнему званию полковник ( с 30 года для обозначения этого звания прибавилась четвертая шпала) .- вспоминал старик- На Гражданской я воевал сам по себе, ни к какой партии не примыкал, даже отряд мой назывался «Красно-зеленые», но вскоре заметил, что всё что я делал во имя справедливости и России всегда совпадает с тем к чему призывали большевики. Поэтому когда они обратились ко мне с просьбой помочь оружием, я помог. Это был первый случай сотрудничества моего отряда с партией, и он показан в фильме. Потом наши пути всё больше сближались и, наконец, сошлись окончательно. В конце тридцатых стали происходить странные события: некоторые мои сослуживцы были арестованы по нелепым обвинениям, начиналась зачистка армии от «чуждых элементов». Меня, через бывших бойцов отряда, служивших в НКВД, предупредили, что некий рьяный начальник в этом ведомстве усиленно мной интересуется, ставит под сомнение то, что я - не будучи пролетарского происхождения и бывший царский офицер (???) честно служу Советской власти, и что готовится мой арест. Друзья решили укрыть меня в больнице для душевнобольных. Это было несложно сделать потому, что Гражданская война оставила глубокий след на моем здоровье, стали случаться приступы эпилепсии, из за которых я и вынужден был оставить службу в ВЧК. Так я избежал ареста, но несколько лет провел в психушке. НКВД преследовать «душевнобольного» не стало. По причине болезни я не принимал участия в Великой Отечественной Войне. После войны о моём отряде и обо мне забыли…(???).
(САФАРОВ Александр Сергеевич. Черный капитан. litsovet.ru›index.php/material.read…)

В 1925–1927 годы – Г.Ф. Галатон дипкурьер по маршруту Чита – Китай. Сегодня в фондах Анапского музея храниться дипломатический паспорт Г.Ф. Галатона, в котором среди «особых примет» запись – очень красив. В охранной грамоте 1926г., сохранившаяся в архиве семьи, указано, Г.Ф. Галатон – «дипкурьер Забайкальского окружного исполнительного комитета следует по маршруту Чита, Маньчжурия – Харбин и обратно. Личный багаж не подлежит ни осмотру, ни конфискации. Имеет браунинг №… и 8 патрон». Обычно, мы говорим о политических репрессиях 30-х годов. Однако, в 1929 г. С.А. Болотов особым совещанием ВЧК был приговорен к 10 годам тюрьмы. Что испытывает человек, когда его друг, родственник и коллега несправедливо осужден? В 1929 г. пошатнувшееся здоровье Г.Ф. Галатона стало поводом оставить работу в органах ОГПУ. В газете «Звезда», органе Пермского комитета ВКП (б) и исполкома Совета 21 августа 1930 г. помещена фотография Григория Федоровича. Под ней подпись: «Лучший ударник механического цеха № 2 завода «Уралсепаратор» токарь товарищ Галатон». В 30-е годы Г.Ф. Галатон работает директором лесного хозяйства в Ростовской области, одновременно учиться в лесном институте. Однако болезнь не отступала, и он все чаще лежит в больницах. А в конце 40-х годов Г.Ф. Галатон с семьей переезжает в Анапу и несколько лет работает пчеловодом в Анапском сельскохозяйственном техникуме. Описанные страницы биографии Григория Федоровича лишь малая часть его большой интересной судьбы. Судьбы, в которой переплелись легендарные подвиги «черного капитана» и служба дипкурьером, работа смотрителем Новороссийского маяка, встречи и беседы с Михаилом Шолоховым и многое другое. В городском музее сохранились многочисленные фотографии, на которых ветеран гражданской войны в окружении пионеров и комсомольцев, молодых рабочих. В 1967 г. анапчане тепло поздравили Григория Федоровича с награждением орденом Красного Знамени.
(Соловьева Светлана Николаевна, доцент кафедры теории и истории государства и права филиала РГСУ в г.Анапе)

Однажды получил Григорий весточку от родного брата Иосифа сражавшегося на стороне белых и решил с ним увидеться, поговорить.
– А вдруг – это засада, – переживал всю дорогу адъютант Галатона, парень по прозвищу Танчик. Тихо было в лесу, вот и поляна где должны были встретиться братья. Иосиф не обманул, пришел навстречу, но не один. Не выдержал Танчик и выстрелил в Иосифа. Так всю жизнь не мог простить себе Григорий смерти брата. Новороссийск был освобожден от деникинцев 27 марта 1920 г. Вместе с частями Красной Армии в город вступили и партизаны (для чекиста иметь такого брата опасно, вот и пришлось от него избавиться...-Л.С.)
Вскоре в Новороссийск вступили части Красной армии... (Л.С.)
– Формируется отряд по борьбе с бандитизмом. Партийная ячейка рекомендует тебя (Галатона - Л.С.) в отряд. Так Галатон стал уполномоченным Новороссийского отдела ВЧК по ликвидации в районе Анапы банд Марченко, Обруча и Банана в 1920 г. Потом была чекистская работа в Ейске, Перми, Свердловске, Чите. Интересная фотография храниться в архиве семьи, где снят Г.Ф. Галатон со своим боевым другом С.А. Болотовым. Степан Архипович Болотов – уроженец д.Тупики Оханского уезда, Пермской губернии из простых военных писарей стал председателем Оханской ЧК, затем возглавлял ОГПУ-НКВД в Перми, Новороссийске, Чите. Познакомились они в 1920 г. в Новороссийске, где С.А. Болотов был председателем Черноморского ЧК, а с 1922 г. они вместе работали в Перми. Познакомил Степан Григория и со своей сестрой. В 1925 г. 18-летняя Анфиса Михайловна Болотова стала женой Г.Ф. Галатона. Тяжелое время, непростые судьбы, в 1947 г. С.А. Болотов ушел из жизни, застрелившись. Один из пермских историков, занимающийся историей Гражданской войны и установлением Советской власти на Урале, нашел человека в с. Острожке, который встречался с С.А. Болотовым перед самоубийством. Почетный чекист говорил своему земляку:
– Придет время, когда народ будет знать всю правду о работе ЧК. Я не могу без содрогания вспоминать это, поэтому и ухожу из жизни. В областном Пермском архиве сохранились воспоминания С.А. Болотова об Оханске времен 1916-19 гг.
(Соловьева Светлана Николаевна, доцент кафедры теории и истории государства и права филиала РГСУ в г.Анапе)

Григорий Федорович Галатон родился 24 января 1896 г. на хуторе Адагум, около станицы Варениковской. В семье было пятеро детей – два брата и три сестры. Свою фамилию – Галатон они получили от прадеда. Видимо осиротевшего мальчика (прадеда Г.Ф. - Л.С.) пожалел англичанин, искавший нефть на Кубани, усыновил его и дал свою фамилию Галатон. В 1915 г. Г.Ф. Галатон призван в армию, и в 1916 г. произведён в старшие унтер-офицеры. Шел третий год первой мировой войны. И хотя 320 пехотный запасной полк, где служил Г.Ф. Галатон, в военных действиях не участвовал, все больше солдат открыто требовали отправки по домам. Усилились антивоенные настроения после февральской революции, свергнувшей самодержавие. Весть об Октябрьской революции застала Григория на Западном фронте. Старший унтер-офицер внимательно слушал агитаторов-большевиков, рассказывавших о первых декретах Советской власти. В конце 1917г. он бросил старую армию, вернулся домой. В марте 1918 г. в Варениковской формировался отряд Красной гвардии для отпора корниловцам, развернувшим наступление на Екатеринодар. В числе других хуторян-фронтовиков Галатон записался в отряд, и уже через несколько дней в качестве командира взвода участвовал в боях с корниловскими войсками, а затем и с немецкими интервентами, высадившимися на Тамани. Красноармейские части, сражавшиеся на Тамани, к августу оказались в тылу деникинцев и вынуждены были с боями пробиваться через Новороссийск к Геленджику... (Соловьева Светлана Николаевна, доцент кафедры теории и истории государства и права филиала РГСУ в г.Анапе)

Так чекист Григорий Галатон помог ликвидировать еще одну банду (вопрос, почему Григорий?, ответа прямого не получим – Л.С.). Отчаянная банда орудовала в Ейском отделе. Ее возглавлял сын богатого казака, опытный и ловкий кавалерист Седельников. Хоть и небольшая была у него банда – всего 25 сабель, но держала в страхе глухие степные хутора и станицы. Много бед причинила она жителям. Налетит внезапно на станицу или хутор, вырубит членов ревкома, выловит и уничтожит активистов, сожжет их хаты и исчезнет. Рота красноармейцев, вышедших из Ейска на ликвидацию банд, в балке сделала привал. Командир не позаботился выставить дозорных. Утомленные походом и жарой, красноармейцы спокойно спали. Узнав об этом от станичников, Седельников со своими головорезами внезапно обрушился на красноармейцев. Началась жестокая рубка. Командиры и бойцы не успев опомниться, падали под ударами острых казачьих шашек. В короткой схватке бандиты вырубили почти всю роту, оставили только фельдшера, чтобы он перевязал их раненых. Галатон получил от губчека задание помочь ликвидировать опасную банду Седельникова. Чекист узнал от станичников (уже говорилось какой категории – Л.С.), куда чаще всего приезжает главарь на отдых. Это была станица Новощербиновская, расположенная вдали от столбовых дорог. Поздней ночью тихо заявится банда в станицу, бандиты разбредутся по хатам своих сообщников и отдыхают несколько дней. Галатону сообщили надежные люди из Новощербиновской, что кулаки (на Кубани это были куркули – Л.С.) со дня на день ожидают в гости Седельникова. Чекист переоделся в гражданскую одежду, взял с собой двух боевых ребят из своего небольшого отряда, вооружился ручным пулеметом, гранатами. Приехал поздней ночью и остановился не в ревкоме, как это делают все уполномоченные, а у своего знакомого, жившего на окраине станицы. Тайком встретился с председателем станичного ревкома Виктором Хоменко…»(Документальная повесть "Вихри враждебные". Краснодарское книжное издательство, 1976 г.)